Чернушка - Страница 11

Чернушка змеей уползла назад. Уши ее прижались к шее и почти скрылись в пушистом меху. Обойдя это опасное место, она побежала к пещере. Прежде чем забраться в нее, она села и прислушалась. Слышался только шум реки. С неба продолжал падать густой снег, образуя плотную завесу, сквозь которую едва проглядывали туманные очертания побелевшего леса.

В пещере было тепло, но Чернушка не спала, вся обратившись в тревожное ожидание.

7

Стоя под защитой каменной глыбы, Прихода уже терял терпение — гончая все еще не подавала голоса.

По опыту он знал, что в такую погоду собаке трудно найти потерянный лисий след и еще трудней поднять любую другую дичь. Снег налипал на брови и усы, набивался в стволы ружья и даже забирался за воротник его полушубка. Он мигал, утирал лицо ладонью, прятал ружье под мышкой. Он уже было решил вернуться домой, но прежде надо было позвать собак и взять их на сворку, которой он обвязал себя вокруг пояса. Кричать было бессмысленно: едва ли гончие, которых он оставил в долине, его бы услышали.

Прихода вскинул ружье на плечо и пошел по козьей тропе на вершину холма. Не сделав и десяти шагов, он заметил свежезасыпанные следы Чернушки.

— Вот это да! — воскликнул он, и в нем тут же снова вспыхнула охотничья страсть и надежда убить лису.

Не долго думая он пошел по следам Чернушки. Держи-дерево цеплялось за полушубок, шапку и ружье, снег сыпался ему за воротник, резиновые царвули скользили, но Прихода, ни на что не обращая внимания, шел быстро, опасаясь, как бы снег не засыпал следы.

Выйдя на поляну, он обернулся к долине и крикнул собак. Громкий зов заглох, не родив эха. Не дожидаясь собак, он продолжал идти по следу, дошел до скал и обнаружил пещеру.

Чернушка слышала, как сыпались камешки из-под его ног, даже дыхание его слышала; она бесшумно забилась поглубже в пещеру и легла.

— Вот ты где, — сказал Прихода, голос его дрогнул от радости.

Лиса увидела его глаз, нацеленный в щель входа. Пар от его дыхания ворвался в пещеру маленьким облачком.

Темнота помешала ему увидеть Чернушку, и та поняла это по выражению его глаза, продолжавшего внимательно оглядывать пещеру. Скоро Прихода отступил. На уровне его глаз отверстие было уже всего, а внизу, где пролезала Чернушка, оно немного расширялось. Он лег и попытался просунуть голову в пещеру. Это ему не удалось, но теперь лиса видела все его лицо — круглое, смуглое, застывшее от холода. В глазах было все то же сосредоточенно-ищущее выражение. Шумно дыша. Прихода оставался в таком положении несколько минут. Наконец он выпрямился, и Чернушка снова услышала его голос:

— Здесь ты, некуда тебе деваться…

Шаги отдалились. Лиса успокоилась, но Прихода скоро вернулся. Он принес большой камень, с шумом сбросил его и, отдуваясь, закупорил им вход в пещеру. Потом снова куда-то ушел.

Все внешние шумы отдавались в скалах. Чернушка поняла, что Прихода обходит и осматривает скалы. Тот и в самом деле хотел проверить, нет ли из пещеры другого выхода. Убедившись, что другого выхода нет, он вернулся и довольно потер руки.

— Погоди, вытащу я тебя, как суслика! — сказал он, снял с плеча сумку и положил ее на землю.

Потом начал звать собак. Звал долго громким и тревожным голосом. После взялся собирать сучья и хворост. Чернушка слышала треск сучьев, которые Прихода ломал о колено. Он отодвинул камень от входа, проверил, достаточно ли широко отверстие для собаки, подождал еще несколько минут и зажег хворост.

Пламя быстро охватило ломкие сучья, которые загорелись с легким потрескиванием. Прихода подождал, пока огонь разгорится, собрал листья и кинул их в костер. Густой едкий дым пошел в пещеру. Лиса попыталась уйти от дыма, но скоро он наполнил всю пещеру. Чернушка уже не видела вокруг себя ничего, кроме теплого, густого едкого тумана, который словно подхватил ее и покачивал.

Костер горел неравномерно, сырые листья подсыхали, загорались, и дым уменьшался, потом снова наступал черед сырых, и тогда пещеру опять заполнял густой серо-зеленый едкий дым. Чернушка ползала по пещере, натыкаясь на стены.

Наконец она открыла, что в глубине пещеры дым не такой густой. Трещина в скале поднималась вверх и выходила наружу. Легкое воздушное течение у ее начала втягивало дым как в трубу. Чернушка обосновалась тут, свернулась в клубок и уткнулась мордой в длинную мягкую шерсть на брюхе. Теперь, прежде чем попасть ей в легкие, дым несколько очищался, проходя через шерсть. Она чувствовала, что силы ее убывают, голова кружится и ее несет куда-то вместе с пещерой. Треска огня она уже не слышала. Сознание оставляло ее, хотя лежала она все так же, свернувшись клубком, с крепко вжатой в брюхо мордой и наброшенным на голову хвостом. Скоро дым начал редеть, но зато стало жарко. Потеряв надежду выгнать лису из логова, Прихода уже в совершенном ожесточении разложил огромный костер. Огонь так сильно нагревал камни, что они трескались от жара, воздух внутри трепетал, каменную пещеру ярко осветили языки пламени, и, если бы Прихода мог заглянуть внутрь, он увидел бы спину свернувшегося клубком зверька, в котором едва теплилась жизнь.

Наконец костер погас. Дрова прогорели, и разъяренный Прихода снова взялся звать собак. То звал, то прислушивался, не раздастся ли ответный лай. Гончие тем временем подняли новую дичь и гнали ее где-то возле самой реки. Прихода выругался, завалил вход в пещеру камнем, взял ружье, прислоненное к скале, и пошел в побелевший лес.

Чернушка не слышала, как он уходил. Она лежала как мертвая. Только под вечер, когда снег перестал падать и на белый лес опустилась темнота, она пришла в себя, подползла к выходу и попробовала выбраться наружу. Тяжелый камень прочно закупорил трещину. Чернушка была истощена и не могла его сдвинуть. Она вернулась и легла, чихая и вылизывая свою шкуру, чтобы избавиться от тяжелого запаха дыма.